Тем, кто по-настоящему любит: внимательно перечитайте сказку Пушкина «О рыбаке и рыбке» — гениальный разбор Казиника

Колоссальная мощь пушкинского гения заключается в парадоксе. Его творения, кажущиеся прозрачными и ясными, как родниковая вода, на поверку оказываются бездонными океанами смысла. В то время как русская аристократия зачитывалась Вольтером и говорила на французском языке, Александр Пушкин кропотливо высекал алмазные грани родного языка, вкладывая в каждое слово вселенскую глубину.

И нет более яркого примера, чем, казалось бы, простая детская притча — «Сказка о рыбаке и рыбке». Мы десятилетиями довольствовались поверхностным прочтением, пока виртуозный искусствовед и философ Михаил Казиник не явил миру гениальный разбор сказки Пушкина, перевернувший все с ног на голову.

Спросите у первого встречного: о чем эта история? Вам, не моргнув глазом, ответят: это повествование о ненасытной, жадной старухе, наказанной за свои амбиции. Банальная мораль, скучная и плоская. Но разве мог Пушкин, выстраивающий слог с ювелирной точностью, тратить силы на столь примитивный сюжет? Казиник предлагает нам увидеть то, что скрыто от поверхностного взгляда.  Его версия рвет шаблоны школьной программы. Сказка Пушкина о рыбаке — не история о жадности. Это гимн. Гимн безусловной любви, той, что не требует ничего взамен и любит вопреки всему.

Все определяет первая строка сказки о рыбаке и рыбке. Подавляющее большинство цитирует ее ошибочно: «Жили-были старик со старухой…». Но гений не пишет шаблонов. Перо Пушкина выводит иначе: «Жил старик со своею старухой». Притяжательное слово «своею» — первый и главный ключ к пониманию истории. «Своя» — значит, родная, единственная, плоть от плоти, разделившая с ним три десятилетия и три года жизни. Она сварлива, мелочна, алчна? Что с того? Она — его. Любимая.

Второй шифр гения — цветовая динамика моря. Они живут не просто «у моря», а «у самого синего моря». Синева здесь — не метафора, а метафорический показатель, отражающий состояние их мира. И по мере того как старуха, поддавшись тщеславию, утрачивает статус «своей», стихия отвечает синхронной трансформацией. Вспомните: «Помутнело синее море…», «Почернело синее море…». Оно бурлит и чернеет не просто так. Происходит внешнее выражение внутреннего кризиса, крика души старика, боль от разрыва исконной связи.

Михаил Казиник, выступив в Совете Федерации РФ, доказывает нам, что сказка Пушкина о рыбаке — история не о жадности, а о силе духа, которая заключается в смиренном, всеобъемлющем принятии. Старик — не слабый и забитый муж. Он — воплощение той самой безусловной любви, которая любит не за, а вопреки. Вопреки сварливости, жадности, неблагодарности. Он выполняет ее прихоти не из страха, а из глубочайшего, экзистенциального чувства долга и связи.

Финальный аккорд — «у разбитого корыта» — принято читать как трагедию. Но так ли это? Для старухи — да, это крах ее иллюзий. Но для старика? Он возвращается к исходной точке. Он снова оказывается со «своею» старухой. У того самого, успокоившегося, вновь синего моря. Возможно, в этой утрате всего нажитого — и есть возвращение к утраченной было гармонии, к исконному статусу их долгих отношений.

Блестящий анализ сказки о рыбаке и рыбке заставляет перечитать знакомые с детства строки Александра Пушкина. Он раскрывает сакральный смысл, заложенный в ментальность русского мира — способность к жертвенной, всепрощающей любви. Гений Пушкина в том и заключается, что его тексты — живые, они растут вместе с нами и открываются лишь тогда, когда мы готовы их принять.

Как тут не вспомнить строки нашего современника Николая Козлова, что идеально резонируют с открытием Казиника:

В одно окно смотрели двое.
Один увидел дождь и грязь.
Другой — листвы зеленой вязь,
Весну и небо голубое.
В одно окно смотрели двое.

О чем сказка «О рыбаке и рыбке» на самом деле? Она о выборе и настоящей любви. О том, что мы выбираем видеть и как к этому относимся. Старик видел не разбитое корыто. Он видел свою судьбу. И свою любовь. Читайте сказки. Вчитывайтесь. И вы откроете в них не поучение, а вечный ответ. И этот ответ всегда заключен в любви.